В усадьбе Льва Толстого по реке Воронке развертывается живописная долина, так называемый Калинов луг, на котором Толстой нередко работал вместе с крестьянами. «Я теперь вот уже 6-й день кошу траву с мужиками по целым дням и не могу вам описать не удовольствие, но счастье, кот[орое] я при этом испытываю», — писал Лев Николаевич своему приятелю.

Младшая дочь Толстого Александра Львовна, описывая хозяйственную работу отца, упоминала детали, которые легко найти в романе «Анна Каренина». Толстой, по этому описанию, возвращался «знойным летом, потный и усталый, с покоса, где наравне с мужиками косил весь день, а в обеденный перерыв с наслаждением бросался с берега в нагретую солнцем речку Воронку и, освежившись, хлебал из общей чашки мужицкую тюрю, радуясь и силе своего тела, и общению с этими самыми мужиками, и погоде, и тому, что луг так быстро скошен». «Мужицкой тюрей» — примитивным кушаньем из крошеного в воду хлеба с солью — наслаждался на покосе сначала Лев Толстой, а позже Константин Левин.

На том же лугу, название которого полностью было заимствовано Толстым у природного прототипа, Левин проводит целый день на покосе. Очевидно, что без личного опыта писатель не смог бы создать одну из самых ярких сцен в романе.

Юшкин верх, который также встречается на карте Ясной Поляны, описан в «Анне Карениной» вместе с Калиновым лугом. Там он назван «Машкиным верхом», расположенным через дорогу от луга.

У помещика Толстого были исключительные отношения с крестьянами — подобные практически нельзя найти во всей истории российского дворянства. На протяжении всей своей жизни Лев Николаевич был тесно связан с деревней, находил в деревенской жизни вдохновение, старался облегчить тяжелое положение крестьян. В «Исповеди» Толстой писал о своей «физической любви к настоящему рабочему народу».

Особые отношения с крестьянами были и у Константина Левина. Для героя романа «народ был только главный участник в общем труде, и, несмотря на все уважение и какую-то кровную любовь к мужику, всосанную им, как он сам говорил, вероятно, с молоком бабы-кормилицы, он, как участник с ним в общем деле, иногда приходивший в восхищенье от силы, кротости, справедливости этих людей, очень часто, когда в общем деле требовались другие качества, приходил в озлобление на народ за его беспечность, неряшливость, пьянство, ложь».

Жители яснополянской деревни доверяли Толстому настолько, что даже приходили к нему за советом: такое расположение крестьян к «господам» всегда считалось редкостью. «Помню, как почти ежедневно у крыльца яснополянского дома крестьяне, иногда прибывшие из дальних деревень, ждали Льва Николаевича и, когда он к ним выходил, пространно поверяли ему свои семейные, судебные и имущественные дела, советовались с ним», — вспоминал старший сын писателя Сергей.

Автор романа дал покровским крестьянам имена крестьян яснополянской деревни. Ермил и Тит, Резунов и Шураев — это имена и фамилии тех, с кем Толстой не только рядом жил, но и постоянно общался в течение всей своей жизни.

В Ясной Поляне практически всю свою жизнь прожила бывшая крепостная крестьянка Агафья Михайловна. Сначала она была горничной у бабушки Толстого, а позже служила у Толстых на скотном дворе и псарне. Когда Софья Андреевна вместе с детьми уезжала на зиму в Москву, а Лев Николаевич оставался один в Ясной Поляне, Агафья Михайловна всегда приходила к нему, и тогда они вместе пили чай и разговаривали. Много раз Толстой упоминал это в своих письмах к жене, и всегда, как отмечала его старшая дочь Татьяна Львовна, с хорошим чувством.

Хотя старший сын писателя Сергей Львович и говорил, что Агафья Михайловна не играла большой роли в жизни его отца, именно ее он вывел в экономке Константина Левина и даже наделил тем же именем и отчеством.

В молодости Лев Толстой увлекался различными отраслями сельского хозяйства. Пчеловодство было одним из любимых занятий писателя в то время. Первую пасеку в Ясной Поляне он устроил около реки Воронки.

О «значительности пчелиной жизни» думал и Константин Левин, увлеченный так же, как и Лев Толстой, «новой пчелиной охотой».

Создание полного, правдоподобного описания Покровского требовало от Льва Толстого даже упоминания животных, которые жили у него в имении: на скотном дворе или псарне.

Для Константина Левина важным и радостным событием стало то, что его лучшая, купленная на выставке корова Пава отелилась. Льву Толстому, который в первую пору женитьбы много времени посвящал хозяйству, надеясь за счет него улучшить благосостояние своей семьи, было необходимо знать все, что происходило на скотном дворе в Ясной Поляне. В декабре 1864 года Толстой получил от своей молодой жены подробный отчет, в котором она описала, как продвигается яснополянское хозяйство. В этом отчете графиня пишет и о коровах: «У коров чисто, солома только овсяная валялась, я велела ее загрести, — да сено привезенное валялось кое-как у ворот».

У собаки Левина Ласки также есть свой прототип: желтый сеттер Толстого, Дора. «Любимую собаку отца, ирландского сеттера Дору, я помню с тех пор, как помню себя», — вспоминал второй сын писателя Илья Львович.

Кажется, что эпизоды, в которых появляется Ласка, Толстой писал с натуры, глядя на свою любимую Дору, лежавшую у его ног: «Ласка все подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у ног его свернулась кольцом, положив голову на высунувшуюся заднюю лапу. И в знак того, что теперь все хорошо и благополучно, она, слегка раскрыв рот, почмокала, лучше уложив около старых зуб липкие губы, затихла в блаженном спокойствии».

Лев Толстой, как и многие люди его времени, увлекался охотой. При этом она служила для него в первую очередь средством общения с природой. Старший сын писателя Сергей Львович вспоминал: «Охота для моего отца не была предлогом для того, чтобы побыть в веселой компании, приятно позавтракать на лоне природы или потщеславиться своим выездом и собаками. На охоте он любил одиночество, природу и то особое охотничье настроение, когда охотник, созерцая природу или страстно гонясь за добычей, забывает всякие житейские дрязги; на охоте же он задумывал свои произведения. Он говорил, что только охотник и земледелец чувствуют красоту природы».

В «Анне Карениной» Толстой дал лирическое описание охоты Левина на вальдшнепов. Судя по пейзажу, описываемое место находится в Ясной Поляне за рекой Воронкой. Главное в этом эпизоде то, как любовно Лев Николаевич изображает природу.

В романе встречается описание не только тяги вальдшнепов, но и медвежьей охоты. Толстой так же, как и его герой, охотился на медведей. Одно время в яснополянском доме хранилась шкура убитого Толстым медведя. «Давно уже, в Смоленской губернии, он подстрелил этого медведя, но не убил его до смерти. Медведь, разъярившись, набросился на него, повалил его и стал кусать, забирая его под себя. Папа рассказывал, как он чувствовал на своем лице горячее дыхание медведя и как его товарищ, мужик, охотник, спас его, отогнав медведя рогатиной», — вспоминала впоследствии старшая дочь писателя Татьяна Львовна.

В Ясной Поляне всегда было множество деревянных построек хозяйственного назначения. В стоявшей на усадьбе риге, по воспоминаниям яснополянских крестьян, хранили сено и солому, а также, вероятно, обмолачивали зерно.

Рига оказалась полезна Толстому и в его литературном деле: писатель использовал эту постройку в качестве фона для переживаний своего героя: «Стоя в холодке вновь покрытой риги с необсыпавшимся еще пахучим листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и играла сухая и горькая пыль молотьбы, на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из сарая, то на пестроголовых белогрудых ласточек, с присвистом влетавших под крышу и, трепля крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то на народ, копошившийся в темной и пыльной риге, и думал странные мысли».

В Ясной Поляне на одной из опушек старейшего усадебного леса Чепыжа при Толстом стояли огромные вековые дубы, которые были упомянуты им в романе «Анна Каренина». В 1860-е годы около этих дубов Софью Андреевну вместе с ее первенцем, младенцем Сережей застала гроза. Графиня писала в своих мемуарах спустя много лет: «Гроза, застигшая Кити с ребенком в лесу, была такою же грозой, заставшей меня с Сережей в ближайшем лесу Чепыж, и испуг Левина был испуг Льва Николаевича».

Толстой перенес семейную хронику на страницы романа почти дословно, только лес Чепыж он назвал Колком.

Зимой в Ясной Поляне на Большом пруду устраивали каток, и Толстой — любитель различных видов спорта — на нем проводил много свободного времени. Об этом увлечении писателя вспоминала Софья Андреевна: «Лев Николаевич со свойственной ему страстностью во всем, добивался делать на одной ноге круги и вообще всякие замысловатые туры на коньках».

В романе «Анна Каренина» Константина Левина называют «первым русским конькобежцем», о таланте которого говорят все посетители московского катка. Левин и сам не скрывает, что ему в этом умении «хотелось дойти до совершенства». Кити Щербацкая отмечает в Левине то же, что видела в своем муже Софья Андреевна: «Вы все, кажется, делаете со страстью», — говорит героиня романа.

Яснополянский дом, в котором Лев Толстой прожил больше полувека, представляет собой флигель с несколькими пристройками. Возведение одной из них было отображено в романе.

В Покровском Константин Левин расширяет свой дом и сталкивается с типичным поведением рабочего, который плохо выполняет свои обязанности, но при этом находит себе оправдание и убеждает других, что его небрежно сделанная работа вполне удовлетворительна. «В строящемся флигеле рядчик испортил лестницу, срубив ее отдельно и не разочтя подъем, так что ступени все вышли покатые, когда ее поставили на место. Теперь рядчик хотел, оставив эту же лестницу, прибавить три ступени». Рядчик-плотник, которого нанял Левин, был уверен, что это исправит лестницу и доказывал свою правоту при помощи слов: «пойдеть, пойдеть и придеть».

Подобное происходило и в Ясной Поляне, когда Толстой в начале 70-х годов пристраивал к дому каменную часть и переделывал в связи с этим лестницу. По словам Сергея Львовича, выражение «пойдет, пойдет и придет» его отец обычно применял к работам, которые делались без плана и предварительного расчета.

Комнаты яснополянского дома — живая хроника семейной жизни Льва Толстого и его литературного творчества. Так называемая «комната для приезжающих» служила писателю кабинетом во время его работы над романом «Анна Каренина». Эта комната напоминает кабинет Константина Левина.

Детали интерьера кабинета Толстого-Левина подробно описываются в путеводителе по дому писателя: «Череп оленя с большими, ветвистыми рогами висит до сих пор в простенке между окнами: этот олень убит был Львом Николаевичем в молодости, на Кавказе», — писал последний секретарь Толстого Валентин Федорович Булгаков.

Толстовский кабинет в Ясной Поляне, в какой комнате он бы ни находился, всегда определялся наличием одного важного предмета мебели — черного кожаного дивана. Он особенно памятен тем, что на нем писатель появился на свет. На этом же диване родились его братья и сестра, почти все дети и две внучки.

Жена Константина Левина Кити в его рабочем кабинете «сидела на диване, на том самом кожаном старинном диване, который стоял всегда в кабинете у деда и отца Левина». В черновой редакции романа говорится, что диван «всегда стоял у деда и отца Левина и на котором родились все Левины».

Знавшие Льва Толстого говорили о его большой физической силе. Один из родственников писателя вспоминал, что «он поднимал до пяти пудов одною рукою», то есть почти 82 килограмма. В черновиках романа «Анна Каренина» сохранился эпизод, в котором Константин Ордынцев (будущий Левин) в разговоре о гимнастике сообщает, что поднимает пять пудов одной рукой.

Увлеченный физкультурой Толстой до глубокой старости упражнялся с гимнастическими гирями и гантелями. Последние до сих пор можно увидеть в его спальне.